Бежать.  Это была единственная мысль ,которая билась в моем потрепанном сознании уже несколько часов . Нужно бежать. И я бежала. Сломя ноги,  казалось бы, не замечая,  как ветки старинных деревьев оставляют на моей коже царапины. Я не чувствую боли… я должна бежать
Возможно, за мной уже никто не гонится, но я боюсь остановиться. Мои ноги не позволяют мне. И я делаю прыжок в пустоту, надеясь перепрыгнуть небольшой провал. Он всегда здесь был. Сколько себя помню.  Секундное парение. В такие моменты я ощущаю себя птицей, птицей которой подпалили крылья, и она падает прямиком в пропасть. Зацепляюсь за небольшой  куст, что растет на самом краю обрыва. Под ногами пустота, и я срываюсь. Что в этот момент проноситься в моих мыслях? Если честно, я не могу определиться. Страх. Но не перед падением. Скорее перед болью, что мне предстоит. Я зажмуриваюсь.  Удар. Я пытаюсь подняться, но мои попытки даже не приближены к успеху, темнота окутывает меня с ног до головы, и последнее что я вижу, это то, как колышутся ветки того самого кустарника, на самом краю обрыва.
В моих снах всё солнечно. Это определенно сон.  Я лежу на теплой земле, сейчас, наверное,  июль. Самый теплый месяц в нашем поселении. Впереди ветреная осень и холодная зима. Я открываю глаза,  и тут же зажмуриваюсь от палящего солнца.
Кто-то касается моей руки, и я непроизвольно вздрагиваю.  После пережитого, я воспринимаю всё в штыки, резко поднимаюсь и готовлюсь нанести удар, но перед моими глазами предстает ошарашенный Пит. Его глаза цвета чистого неба, безумно голубые. В них я влюбляюсь каждый день, каждую секунду.  Его уст касается лёгкая улыбка, сейчас он похож на того беззаботного ребенка, которого я знала давным-давно.  Если  «беззаботные дети»  в наше время вообще существуют. Моя рука готовая нанести удар ослабевает, опускается ниже, к самой траве, я хочу ощутить  тепло земли. Всё как будто настоящее, хотя подсознание трубит о том, что это лишь осколки реальности, это то, что я хотела бы видеть.
Он вновь касается моей руки, и мне почему-то нестерпимо хочется ощутить на своих губах его поцелуй, хочется прижаться к нему, и больше никогда не отпускать. Причем, это желание нестерпимое, чистое, неподдельное. Теперь, здесь мне некого обманывать. За нами не следят… Ну, или я хотя бы хочу так думать.  Ещё с мгновение  всматриваюсь в его голубые омуты, а затем, кажется, неожиданно для него дарю самый нежный поцелуй, который был в моей жизни. А будут ли ещё поцелуи? Будут ли ещё эти солнечные июльские дни?
Он проводит рукой  по моим каштановым волосам, господи, когда они успели так отрасти? Привычная для меня коса куда-то пропала, и на смену ей пришли  локоны.  Такая непривычная картина. Но я быстро с ней свыкаюсь, и опускаюсь на грудь к Питу. Сейчас как никогда важно услышать его сердцебиение. Оно бьется в унисон с моим, то замедляясь то ускоряясь. Вокруг нас ни единой души, мы лежит в самой середине огромного луга. Ветер играет с моими волосами,  они развиваются, заставляя меня чувствовать какой-то дискомфорт. Я пытаюсь заплести косу, но ничего не выходит, будто я  никогда этим не занималась. Будто я всю свою жизнь проходила с такими  локонами. Пит смеётся, так искренне, его смех, словно перезвон серебряных колокольчиков. И тут я ловлю себя на мысли, что никогда прежде не слышала, как он смеется. Ведь Пит всю жизнь был сдержан,  единственное, чем он одаривал меня, это  улыбками. Но я была рада и этому.  Я чувствую, как его рука   очерчивает линию вдоль моего позвоночника,  затем вновь поднимается наверх, и он слегка обнимает меня, что-то шепча на ушко.
Я не слышу .  Я ничего не слышу, с моих уст срывается какой-то вопрос, я даже сама не понимаю какой. И Пит вновь повторяет сказанное секундой ранее. Я не понимаю что он говорит ,но его губы шевелятся так же как и прежде. Я ничего не слышу . Он улыбается, и закрывается мне глаза, легким движением своей руки. Подожди. Я не хочу. Вернись. Вернись, - сносится с моих уст именно в тот момент, когда я начинаю приходить в себя. Я чувствую как капли осеннего дождя попадают на моё лицо, на мое тело, я ощущаю влагу. Нужно открыть глаза Я должна 
И мне удается.  Свинцовое небо. Осень. Я пытаюсь привстать и ощущаю ужасную боль во всем теле. Ребра, сколько ребер я сломала, падая в обрыв?  Я не знаю, и считать нет времени. Игры заставили меня забыть  о боли.  Через какое-то время я уже карабкаюсь наверх, цепляюсь за  мокрую от дождя землю,  соскальзываю и вновь  вся процедура повторяется заново, пока моя рука не касается того самого кустарника, который я видела перед тем как отключиться. Я должна. Я ведь сильная. Я обещала быть сильной ради тебя. Секунда, ещё.. И вот я уже лежу на траве, мокрой от дождя, но это лучше чем грязь и лужи на самом дне обрыва, вам не кажется? Наверное, только сейчас я замечаю как оцарапаны мои руки,  я вытираю кровь со лба, кажется, я прилично ударилась когда упала. Бровь рассечена. Но и это не самое ужасное.  Самое ужасное это то ,что я начинаю задыхаться, чем дольше я существую без тебя тем мне тяжелее. И мне нужно продолжать свой путь. Минуя перевалы,   ночуя  почти под самыми верхушками деревьев. Это такая старая привычка. Ещё с игр, когда я проводила там почти все ночи, пока не нашла Пита. Пока не поняла насколько он мне дорог. А что сейчас? Где он? Что с ним? При воспоминании их последней встречи меня бросает в дрожь. Мы лежим на лугу, нас согревает солнце, и больше не нужно прятаться. Мы победители семьдесят четвертых голодных игр. Нам ничего не грозит. Не грозило  . Поправляет меня мое сознание. А ведь правда, я так и не поняла, зачем нам дали недельную передышку, чтобы причинить больше боли? Чтобы мы с Питом ещё больше сблизились? Им удалось. Моё сердце разрывается на сотни кусочков. Я помню, как  кто-то заламывает ему руки, какой-то мужчина в белой форме. Определенно миротворец.  Он кричит, вырывается, в тот самый момент, когда кто-то  оглушает меня сзади чем-то тяжелым. Голубые омуты. Это последнее что я увидела в тот день.