Начало игры.
Это было похоже на фильм ужасов. Серьезно. Не конкретно это утро, не вчерашний вечер, ни прошедшая ночь. А скорее последние годы его жизни. Он не задумывался над этим, а если бы и задумался, то не смог бы внятно ответить, когда это произошло, что стало отправной точкой. Когда-то он что-то упустил, пустил на самотек, а теперь пожинал плоды своего безразличия. Но вместо пространных рассуждений на тему "почему так, а не иначе" Адам предпочитал закрывать на происходящее глаза, продолжая делать вид, что все происходит именно так, как и задумывалось. И расставание, и поспешная свадьба и теперешний развод. Мысли обо всем этом вызывали у мужчины головную боль. Хотя, возможно, он не исключал такую вероятность, голова болела все-таки от лишней бутылки рома, которой он посвятил всю вчерашнюю ночь. Его сон нарушил телефонный звонок. Едва разлепив глаза, Адам принял вызов, слушая голос своей ассистентки, которая напоминала боссу о предстоящих встречах. Голос в трубке почему-то еще сильнее увеличивал боль. Он и не думал, что Эстель может говорить таким противным тоном. Выслушав о своих планах на ближайшие сутки, Адам мирно отключил телефон и собирался только провалится в сон, как в его импровизированную  спальню наведалась его жена. Стоит отметить, что Фэйт выгнала его вчера из их спальни, указав на комнату для гостей. Поэтому сегодняшнюю ночь Адам Шерман провел стараясь устроится на тахте так, что на утро не мучиться от сведенных мышц. Тахта, которая казалась удобной для кратковременного использования, на практике оказалась совершенно не пригодной для того, что бы на ней спать. Мужчина заворочался, стараясь устроится поудобнее на этом "прокрустовом ложе", но с его не самым маленьким ростом сделать это было проблематично. Он слышал голос жены и даже воспринимал то, что она говорила, но реагировать не собирался, лишь натянул на себя простыню, показывая Фэйт, что ее присутствие  здесь сейчас крайне нежелательно.
-Отстань, женщина. хрипло произнес парень, не желая раскрывать глаз, но ему все же пришлось это сделать, так как Фэйт требовала к себе внимания и сдернула с него простыню. -О чем ты говоришь? Сонно пробурчал Адам, приподнявшись на локтях и раскрывая глаза. Пейзаж, открывшийся его взору совсем его не вдохновлял: по полу были раскиданы какие-то газеты,  на ковре смятой кучей валялся его пиджак, за который он месяц назад выложил круглую сумму, рядом с его ложем валялась пустая бутылка из-под алкоголя. Адам сфокусировал взгляд на девушке, что посмела потревожить его покой. -Брачный договор? Весь сон с него как рукой сняло. В конце концов, Адам был предпринимателем до мозга костей. Если бы в нем не было деловой жилки, он не смог достигнуть того, чего достиг даже благодаря связям родителей. Поэтому слова вроде "контракт", "договор" и прочее сразу же заставляли его мозг работать. Он поднялся с постели, выгибаясь всем телом, дабы размять мышцы и потянулся за штанами, висящими на кресле.
-Я начинаю вспоминать, что меня в тебе когда-то привлекло. Мужчина натянул спортивные брюки и направился на кухню, жестом приглашая Фэйт следовать за ним. Там он налил себе чашку горячего кофе и устроился за обеденным столом, выжидательно глядя на жену. Он сделал первый глоток обжигающего напитка, чувствуя как горячая жидкость обжигает губы, проясняет разум. От сонной ленивости не осталось и следа. Девушка что-то говорила, а Адам молча внимал, раздумывая меж тем, о чем-то своем.
Как было раньше. До того, как их жизнь разделилась на графы "до" и "после". Иногда так хотелось прикоснуться к ней. Прямо до отчаянья. А она всего лишь его дразнит. Проводила ноготками по спине, заставляя выгибаться от прикосновений.  Обжигала шею своим дыханием. Прижималась все ближе. А потом засыпала в моих объятиях. И ее уже не пугали раскаты грома за окном. Потому что он был рядом. Иногда так хочется, что бы ты снова была моей. Прямо до отчаянья. Щеки с чуть заметным румянцем. Оттого, что жарко. Волосы, сплетенные в узор черных нитей на белоснежной подушке. Ты как всегда не расчесалась. Размазанная по утрам косметика. А потом визги на весь дом. Приходилось тебя успокаивать. Но я был рад, что ты моя. Интересно, сейчас тебе плохо  без меня? Но я не могу вернутся к тебе. Мы оба не можем вернуть то, что было когда-то. Мы рядом, вместе, живем в одном доме, улыбаемся с обложек таблоидов, целуем друг друга на публике. Но мы еще никогда не были так далеко друг от друга как сейчас. Этот вынужденный брак превратил нашу жизнь в ледяную войну. Иногда Адам жалел о том, что все было именно так, но старался не давать себе развивать эти размышления, так было куда проще. Интересно, а сейчас она так же боится грозы и сжимается в комок, когда особо сильные раскаты грома сотрясают стекла в их квартире? Ох, Шерман, ты не о том думаешь. Мужчина стряхнул с себя легкое оцепенение в которое его привели размышления и вернулся к реальности. К чашке горячего кофе и девушке, что сидела напротив, выжидательно глядя на него.
-Ты права, Фэйт. Мы должны составить контракт как можно скорее. Это избавит нас от множества неприятностей. Я могу сейчас же позвонить своему адвокату. Юрист, который вел дела Шермана был одним из лучших в своем деле, он вел дела корпорации, поэтому уж с брачным договором смог бы справится, ну или в крайнем случае посоветовал бы какого-нибудь хорошего адвоката, к которому стоит обратиться. -Когда ты хотела бы встретится с законником? Он одним глотком допил кофе и выплеснув остатки в раковину, потянулся к пачке сигарет. Распахнув окно настежь, мужчина затянулся, выпуская сигаретный дым в открытое окно. Сейчас его мысли полностью пришли в порядок и он был готов  к продуктивной беседе.

Он выпускал дым в окно, щурясь из-за солнечных лучей и рассматривал как сизое облачко постепенно растворяется в воздухе, медленно, но верно исчезает. Он отгораживается от нее, выстраивая непробиваемую прозрачную стену. Он старается не слышать ее, не думать о ней, делает вид, что живет своей жизнью и ему наплевать. По большей части так и есть, он не может сказать, что он влюблен как глупый пятнадцатилетний мальчика( и слава Богу), но почему-то теперь ему не наплевать. Ему не все равно на то, что она думает, то что говорит или то, чего страстно желает. Он замечает каждую мелочь, каждую крохотную деталь. Какое кофе она любит, сколько сахара нужно в чай. Странное чувство пронзает подсознание, когда с ее губ внезапно срываются чужие мужские имена. Это может быть коллега по работе, случайный знакомый, человек с которым ее ничего не связывает, но странное ноющее чувство на секунду-другую закрадывается куда-то в область сердца, а потом, периодически проявляется колющей ржавой иглой. Не смотря на эти все его "не люблю","безразлична", "не нужна" и "да-да детка, я женат, но для тебя я совершенно свободен".
-Что? вопрос сорвался совершенно неожиданно, звучал возмущенно. Как ей и в голову пришло такое. Адам и думать не хотел о том, что его жена будет наставлять ему рога. Гениальная мужская логика, не так ли? Мне можно, тебе нельзя и даже не смей об этом заикаться. Не стоит искать справедливости в его всепоглощающем эгоизме. Он изменял, заводил интрижки на стороне, менял девушек как перчатки и даже не старался скрывать факт измены от Фэйт, так как всем с самого начала было ясно, что их брак всего лишь фикция, которую, к сожалению, нельзя просто разрушить. Он считал, что все это само собой разумеющееся. Но стоило ему представить Фэйт в объятиях другого мужчины, как все эти правила переставали работать. Было ли это своеобразным проявлением любви к девушке? Нет, Адам так не считал, скорее он просто считал Фэйт своей собственностью и даже представить не мог, что кто-то посягнет на то, что по закону принадлежит ему. Позволить жене наставлять ему рога? Может быть и справедливо было договорится и вести тот образ жизни, который хочется, но у него сводило скулы, как он только думал о том, что тело Фэйт, а возможно и ее душа будет принадлежать другому. Кто-то бы назвал это любовью, но Шерман просто не любил делиться своими игрушками. Тем боле такими красивыми, как Фэйт. -То есть я конечно понял, что ты имеешь ввиду, но ты же понимаешь, что мы не можем позволить окружающим приписывать нам романы? Я публичный человек и моей репутации повредит, если в газетах вдруг пойдут сообщения о том, что я хожу от жены налево или, еще лучше, что я сам рогоносец. Он холодно посмотрел на шатенку, как всегда стараясь придать лицу безразличное выражение. Уж в чем в чем, а в этом он преуспел. Ему совсем не хотелось, что бы Фейт вдруг подумала, что ее предложение ему неприятно по личным причинам, не касающихся бизнеса. Ничего личного в их отношениях не было. Сначала был голый расчет, а потом пьяная глупая выходка, которая вновь превратилась в прибыльное мероприятие. Они были нужны друг другу для создания репутации, а их родителям для того, что бы бизнес стал семейным предприятием и деньги не утекли на сторону. Так было, есть и   так должно оставаться. -Если ты сможешь скрывать своего любовника от публики, ради Бога. Я крайне не желаю, что бы какой-нибудь сопляк вдруг испортил мою репутацию или, того хуже, решил меня шантажировать. Адам проигнорировал замечание девушки о любовнице, хотя его слегка удивило, что Ди наткнулась на Фейт. Сомнительно, что бы Фоссет схватила бы его мобильник - она никогда не лазила по его личным вещам, надо отдать ей должное, следовательно глупая девица где-то раздобыла городской телефон. Это ни есть хорошо.
-Фэйт, я согласен терпеть твои распутства, но фамилию тебе придется взять мою. Голос прозвучал жестко, Адам явно показывал, что в этом вопросе он возражений не потерпит. Ему нужна была иллюзия счастливой семейной жизни, хорошего брака. И для полноты картины ему нужна была жена с ЕГО фамилией.
-Все происходит так, как должно быть, ты не находишь? Он не оглянулся, когда ее тонкие пальцы пробежали по его коже, делая вид, что ее прикосновения нисколько его не трогают, хотя они возвращали его в прошлое. В то прошлое, в котором бы он бы обхватил ее за талию и усадил к себе на колени, путая пальцами ее волосы и целуя мягкие теплые губы, а она бы смеялась и била его по рукам, смешно морща нос и заявляя, что он будет оплачивать ей поход в салон красоты, если еще раз хоть пальце коснется ее локонов. В то прошлое, где они были красивой парой. Они шли по улицам города в обнимку, он наклонялся и целовал ее в висок, а она смеялась, улыбалась прохожим, которые смотрели на них с легкой долей зависти. Катались на машине, громко слушая музыку. Подпевали любимой песне, а она ругалась, когда он обгонял чью-нибудь машину и вдавливал педаль газа в пол. А они ведь могли, словно дети надувать мыльные пузыри в ванной, дурачиться, корчить рожи и показывать язык, драться подушками, а потом заниматься любовью в гостиной. А они ведь могли ездить на выходные к морю, загорать на раскаленном песке под южным солнцем и купаться в соленой воде. Отключить все телефоны и наслаждаться обществом друг друга. А по вечерам гулять по набережной, сидеть в уютных кафешках и пить  любимый americano, наслаждаться живой музыкой и обязательно обойти все палатки с морскими безделушками. Она бы научилась закрывать глаза на его постоянных девиц, непонятных друзей,  работу, которая для него так много значит, и на то, что его постоянно не бывает дома? Практика показывает, что ответ отрицательный. Они могли бы, но не стали. -Так что там с контрактом? Какие еще условия ты хотела бы обсудить?

За пределами их жилища светило солнце, ртуть в термометрах давно переползла отметку в двадцать градусов по Цельсию, Нью-Йоркские модницы прикрывали свои идеальные прически модными в этом сезоне головными уборами, толпы людей сновали по тротуарам, изнывая от городского жара, желая выбраться из бетонной коробки куда-нибудь за город. Все радужно, все счастливы. Сколько раз он сам спешил по своим делам в шумном городе, полностью довольный своей жизнью, думая о том, как все у него замечательно складывается? Почти каждый день своей жизни. Но городской жар не проникал в их обиталище. Не потому, что Адам выкинул кучу денег на новые стеклопакеты, не потому, что система кондиционирования работала на полную катушку. А потому, что холод, который излучали эти двое, глядя сейчас друг на друга, точнее, наоборот, стараясь не смотреть друг другу в глаза, был сравним разве что с ледниковым периодом. Еще немного, и губы посинеют, а ресницы покроются инеем к чертям собачьим. 
-Тебе может быть и плевать, но твоей семье, а в частности твоему отцу, уж точно не плевать. Он печется об имидже своей семьи, и ему уж точно не понравится, если его обожаемая дочурка пойдет по рукам. Слова бьют наотмашь, он знал, ей наверняка будет больно слышать все это от него. Она совсем не была гулящей девкой, у нее были свои принципы и кому как не ему об этом знать? Она была лучше него. Фэйт бы не стала заниматься сексом с кем-то, только ради того, что бы отомстить ему. По крайней мере, он так думал. Ее моральные качества были на порядок выше чем у Адама Шермана. Но ему хотелось сделать ей больно. Почему? Он и сам не смог бы внятно ответить на этот вопрос. Может быть потому, что глядя на нее он вспоминал о том, кем был раньше? О том, чего он хотел тогда и чего не добился? Жалел о том, в кого превратился? Может быть он вымещал на бедной девушке всю свою злость на Майкла, который все время пытался его контролировать и управлять его жизнью? Злился из-за того, что ему пришлось поступить так, как хотел отец и теперь Шерман-старший доводил сына до приступов бешенства своими разговорами о том, какой должна быть семья и о том, что он нашел сыну идеальную партию? Какая к черту идеальная семья? Красивая картинка, не более. Семейство Шерманов было насквозь гнилое. Мать уже давно не любила отца, да и любила ли когда-то это оставалось большой загадкой. Не подавала на развод она только из-за детей, имиджа, статуса и всего прочего, что было для их семьи так важно. Поэтому Майкл заводил себе любовниц, а Агата тратила баснословные деньги на развлечения и периодически страшно напивалась. Боялся того, что история имеет свойство повторяться, заранее настроил себя на то, что их брак не может быть счастливым и лет через десять они будут люто ненавидеть друг друга. Фэйт заведет себе любовника-массажиста, лет на десять моложе его, он будет трахать свою секретаршу, а своих детей они выгодно пристроят. Подсознание давало ему негативные сигналы, поэтому, дабы не терять времени даром, он решил что проще ненавидеть, чем постараться разобраться в том, что между ними происходит. -Не смей мне угрожать, Фэйт. Ты сама прекрасно знаешь, что если ты подобным поведением бросишь тень на наш брак, ты пострадаешь в первую очередь. Он поднялся, возвышаясь над девушкой и максимально сократив расстояние между ними, приблизил ее лицо к своему, не давая отстранится. -Найти свидетелей твоего недостойного поведения будет очень легко. И что бы там не кричали о равноправии и всем остальном, мужчинам все равно прощается куда больше, нежели женщинам. Только попробуй открыть свой прелестный ротик, и я растопчу тебя. Он смотрел в ее глаза прямо, не отводя ледяного взгляда. Когда-то ее глаза смотрели на него с нежностью, сейчас же взгляд не выражал ничего.
-Плевать. спокойно произнес Адам. -Не имеет значения. Хочешь оставляй. В конце концов, я бы предпочел вообще скрыть сам факт твоего существования. На самом деле все эти игры - дело их отцов, это им решать, кто какую фамилию будет брать и кто на что имеет права. В конце концов это этим старикам приспичило поженить их. И смена фамилии была идея Майкла, а не самого Адама. Он пекся о внуках, но Адам знал, что детей он не желает. Тем более от этой женщины.
-Ночевать я буду там, где хочу и с кем хочу. Он наконец позволил ей отойти. Когда она была так близко, где-то вспыхивало секундное желание поцеловать ее, прижать к груди, растрепать мягкие пряди и вдохнуть едва заметный тонкий запах, который источала ее нежная кожа, который исходил от густой копны темных волос. Слишком большое искушение - желание вновь ощутить мягкость ее губ. -Я не сказал, что ты не можешь спать с кем ты захочешь. Я сказал, что ты будешь делать это так, что бы мне потом не пришлось убирать свидетелей.
Фоном звучит голос его отца. Господи, он буквально преследует его. Невыносимо хочется запустить в плазму чем-нибудь тяжелым, например табуреткой. Но он не может позволять своим эмоциям выходить из-под контроля. Он слишком долго учился носить невозмутимую, холодную маску, что бы выходить из себя по каждой мелочи.
-Скажи об этом своему отцу. Гнев едва заметной струйкой прорывался наружу. Ненависть сжигала его изнутри и он уже не понимал, кого он ненавидит: себя ли, отца, семейный бизнес, или эту хрупкую малышку. -Я не собираюсь терять свои деньги из-за того, что ты видите ли желаешь получить свободу. Он и сам желал получить эту пресловутую свободу, желал быть хозяином своим действиям. Смешно, правда? Человек, который в одном шаге от места президента огромного конгломерата, мужчина, которого таблоиды называют одним из богатейших и успешных людей Америки, которого женские журналы то и дело включают в топы самых желанных женихов, не может распоряжаться своей жизнью так, как ему хотелось бы. В этом есть некая ирония, чем большего мы добиваемся, тем меньше мы можем.
-Заметано. Но взамен ты мало того, что сделаешь тоже самое. Ты продолжишь мило улыбаться на камеры и во всех интервью сообщать о том, как ты счастлива. И эти твои номера из разряда " у меня болит голова, поэтому иди на презентацию нового проекта один", больше не проходят. Теперь ты не отказываешься ни от одного совместного публичного мероприятия, вежливо привечаешь в нашем доме моих партнеров по бизнесу, сладко поешь для репортеров и вообще ведешь себя так, что бы у меня зубы заломило от этой "сахарности".
Он хотел было продолжить, но его прервал автоответчик. Боже, нет, нужно определенно проверять любовниц на количество серого вещества в головной коробке. Адам молчит, Фэйт так же не нарушает тишину, которая внезапно образовалась в их кухне. Он смотрит вслед ушедшей жене. Ему должно быть плевать на то, что ей больно. Он ведь сам старался сделать так, что бы она ненавидела его. Тогда почему сейчас ему хочется швырнуть телефон в стену, Диану закатать в асфальт, а самое страшное, попробовать успокоить Фэйт. Они бросали друг в друга колкие фразы, заставляя ненавидеть. Но сейчас он чувствовал себя чудовищем. Что с ним, черт возьми, происходит? Он не был таким, он не делал людям больно намеренно. Он не получал удовольствия от того, что ни в чем неповинная девушка будет страдать. Адам медленно втянул воздух в легкие и так же медленно выдохнул, стараясь собраться  с мыслями.
Он вошел в спальню, которая когда то была общей, а затем стала спальней Фэйт, так как Фоссет его оттуда вытурила. Она не видела его, ибо лежала на постели, сжавшись в комок. Адам присел на кровать рядом и коснулся пальцами волос. Они столько всего друг другу наговорили.
-Фэйт. Он заставил свой голос звучать мягко, и удивился тому, как сложно это ему далось. Настолько он сжился с ненавистью, что обычные человеческие чувства стали ему чужды. -Мне жаль, что так все вышло. Ты наверняка была предназначена другому мужчине, но жизнь повернулась так, что наши судьбы пересеклись. Мы не можем ничего изменить. Не сейчас по крайней мере. Поэтому будь хорошей девочкой и не трепи мне нервы. Она никак не реагировала на его слова, только хрупкие плечики слегка подрагивали, сообщая, что девушка наверняка сдерживает рыдания. -Давай просто сделаем то, что от нас требуется. Заключим этот гребаный контракт, если ты так хочешь. Проживем пару лет в псевдо-счастливом браке, а затем разведемся и разойдемся навсегда в разные стороны. Он сам удивился тому, как устало звучит его голос. Он устал от того, что всем от него что-то вечно ждут, что за каждым его шагом следят и оценивают, что он ведет себя как чудовище.

Я_больше_не_люблю_тебя. Эта фраза должна приносить боль. Тем, кто когда-то говорил обратное. Адам не помнил, говорил ли он когда-либо Фэйт, что любит ее. Этой фразы вообще не было в его лексиконе, он мог говорить что хочет ее, но что любит? Вряд ли это даже срывалось с его губ в те моменты, когда их тела тесно сплетались в единое целое и мир вокруг на мгновение переставал существовать. Он не помнил что бы его губы когда-то произносили эту банальную простую фразу. Всего три слова, но как много вкладывают в эти слова люди. Даже он сам, не вполне осмысленно может быть, но все же, на уровне подсознания считал, будто если он кому-то скажет нечто подобное, он свяжет себя какими-то обязательствами. Привяжет невидимыми нитями, и когда то, что он принимал за любовь пойдет, а это всегда проходит, да и является ли это любовью тоже не понятно, он будет виноват в том, что сказал не то, что нужно было. Банально ошибся в выборе фраз. Он всегда был очень осторожен со словами, как в работе, так и в жизни. Очень просто ввести в заблуждение окружающих неловко брошенной фразой, позволить людям понять тебя не так, как следовало бы. Любил ли он ее когда-нибудь? Он не знал. Точно он знал только одно: ему было хорошо с ней, она была умна, хорошо воспитана, умела быть сексуальной, могла быть забавной, умела развлекаться, ему никогда не было с ней скучно. Их секс был потрясающим, а разговоры  с ней доставляли удовольствие вполне сравнимое в оргазмом.  Казалось бы, чего ему еще нужно? Он нашел ту, которая устраивала его во всем, но вместо того, что бы остановиться и сосредоточиться на том, что бы сделать их жизнь счастливой, он продолжал свои метания от одной юбки к другой, всегда впрочем возвращаясь к ней, не задумываясь при этом, что чувствует шатенка. Если бы он вдруг обратился к психологу что бы разобраться со своими тараканами, то тот бы наверняка сказал бы, что причина всему одна - давление окружающих. На него давят устои общества, давят его обязанности, ожидания, которые на него возлагают. И его реакция своеобразный ответ на все происходящее.
Его голова дергается в сторону, щека горит от звонкого хлопка , коим она удостоила его. А чего ты ожидал? Что стоит тебе погладить ее по шерсти, как она замурлыкает словно довольная кошка? Нет, Фэйт слишком строптива, и она не одна из его девочек-на-одну-ночь, которые прощали ему все, что он мог сказать или сделать. Она была принцессой, которая становилась Снежной Королевой или легкой и улыбчивой солнечной девочкой, в зависимости от обстановки и окружавших ее людей. Он умел заставить ее улыбаться, но вместо этого заставлял ее страдать. Будто старался отомстить ей за то, что его жизнь контролировалась другими людьми. Не думая о том, что она в общем-то находится в таком же положении. Даже еще хуже. Он слышит ее слова, но ничего не говорит в ответ, касается пальцами горящего следа на щеке, недоуменно смотрит на девушку, которая оставила ему эту самую отметину и словно старается что-то осознать. Это немного приводит его в чувства.
Они так любят причинять друг другу боль. Словно играют в какую-то странную игру, где главным условием является наступить на любимую мозоль как можно больнее.
Адам смотрел на ее отражение в зеркале, не проронив ни слова. Несколько шагов - и он уже вплотную к девушке. Еще едва заметное движение и их тела соприкоснутся. С минуту он молча изучал ее отражение в венецианском стекле, закушенную губу и взгляд, затравленный. Она всегда была сильной, когда Адам рвал и метал по поводу предстоящего брака и делал глупости, Фэйт приняла новости с достоинством и логикой попробовала отца отговорить от дурной затеи. Логика как известно не подействовала, там где в противовес ей идут деньги.
-Ты сильнее меня. Губы искривила легкая усмешка. Не над ней, над собой. -Нет, правда. Ты гораздо сильнее и смелей меня. Ты всегда признаешь свои ошибки, ты говоришь правду. А он настолько погрузился в пучину лжи и обмана, что скоро утонет во всем этом, но это необходимо, он живет в том мире, где без лжи и уверток никак. Он легонько коснулся пальцами ее плеча, пробегая по руке вниз. Ощущение шелковой кожи под пальцами разбудило желание получить гораздо больше случайного прикосновения. Руки почти бессознательно обвили тонкую талию и мужчина крепко прижал девушку к себе, зарываясь лицо в облако мягких волос и закрывая глаза. Он позволил себе лишнюю вольность и это пробудило старые воспоминания. Он знал каждый дюйм ее тела и сейчас его руки вновь изучали точеную фигурку. Ладони скользнули по плоскому животу вверх, пальцы ощутили жесткое кружево ее нижнего белья, когда он слегка сжал ее грудь. Он сглотнул, услышав ее тихий вздох и раскрыл глаза.
-Прости. Он шагнул назад. -Я не должен был этого делать. Его тело жаждало продолжения, он буквально чувствовал как его обнаженная кожа пылала. Но он повел себя как чертов бойскаут. И кто-то еще после этого назовет его подонком? Что его сейчас остановило? Он мог пойти дальше, но вместо этого он облокотился на холодную кафельную стенку, дабы хоть так охладиться. У них и так было все настолько запутанно, что примешивать сюда еще и секс не стоило. И думал он не о себе, а о том, которую только что сжимал в объятиях. Он сможет забыть обо всем, но эти ненужные сантименты все усложнят.

Унижает? Он унижает ее? Она чертовски права, но сейчас, когда он буквально изнывал от желания, эти обвинения казались просто нелепыми. Скольких усилий ему стоило создать себе репутацию? Она даже не представляла. Но ради чего все? Ради того, что бы тешить свое собственное самолюбие? Это же ведь смешно. Раздутое самомнение не согреет зимней ночью, не принесет горячего чаю, когда ты будешь валяться с гриппом в мокрой от пота постели. Но мы об этом забываем, заигрываемся в свои игры, не понимая что в конце концов результат будет одинаков не зависимо от количества набранных очков  -  game over.
Глупая. Какая же ты глупая. Маленькая глупенькая девочка, которая ввязывается туда, куда не стоило совать носа. Ведь Адам Шерман не принц из девичьих грез. И глупо верить в то, что любовь может исправить человека. Он такой, какой есть. Его характер сформирован и он не станет внезапно тем, кто может сделать жизнь женщины счастливой и безоблачной.
Его губы мягко накрывают ее, заставляя замолчать. Эти разговоры слишком опасны. Все внутренние струны слишком обнажены, можно сболтнуть лишнего. Он углублял поцелуй, его язык прошелся по нежным губам, проникая внутрь, между белоснежными зубками. Она и не думала отталкивать его, на что он в глубине души надеялся, вместо этого девушка страстно отвечала на каждое его телодвижение. Их языки сплелись в странном танце. Его ладони нагло изучали ее тело. Он разорвал поцелуй, ощущая недостаток кислорода, стараясь усмирить тяжелое дыхание. Пальцы затерялись где-то в великолепной шевелюре, он слегка потянул ее за волосы и она податливо откинула голову назад, открывая доступ к тонкой шее. Он приник губами к мягкой коже, проведя дорожку поцелуев от подбородка до самих ключиц. Он спустил бретельки бюстгальтера с округлых плеч, продолжая изучать губами каждый миллиметр тела. Пальца прошлись вдоль позвоночника и он ощущал, как она едва заметно подрагивает от его прикосновений. Он бросил мимолетный взгляд на ее лицо: веки прикрыты, ресницы слегка подрагивают, а нижняя губа прикушена, кажется она сама не заметила, как искусала себе губы. Пальцы на мгновение замерли на застежке. -Останови меня, пока я еще могу остановиться. Голос звучал тихо и хрипло от переполнявшего его желания. Одно ее слово и он уйдет, не смотря на то, что его инстинкты перекрывали голос разума. Она спрашивала его о том, чем она хуже других, но не понимала, что на самом-то деле она лучше других, лучше его самого и поэтому ей лучше было с ним не связываться. Она достойна лучшего. Он не получает ответа на свою просьбу, поэтому вместо того, что бы отстраниться, продолжает то, что начато. Вот уже бюстгальтер валяется на полу помещения, а его руки настойчиво исследуют изгибы ее бедер. Пальцы ощутимо впиваются в ягодицы, а потом с заметной силой опускаются вниз, Адам забрасывает стройную ногу себе на талию и придерживая девушку за спину, поднимает ее в воздух, прижимая обнаженной кожей к кафельной стене. Он вновь жадно впивается в ее губы, будто желая выпить вместе с поцелуем ее душу до самой последней капельки. Случайно они задевают стопку сложенных полотенец и они с глухим стуком падают на пол. Спихнув их в одну кучу, мужчина отталкивается от стены, удерживая в своих объятиях Фэйт и опускает девушку на пол. Взгляд его жадно вбирал в память все до единой детали: крохотную родинку внизу живота, как раз там, где проходила резинка черных трусиков. Едва заметное белое пятнышко на внешней стороне бедра - такие бывают, если во время вертянки расчесать волдырь. Ее взгляд, когда она раскрыла глаза, глядя на него. Он уперся рукой в кафельный пол рядом с ее головой, удерживая тело на весу и медленно опустился сверху, так, что бы она ощущала его, но не была при этом придавлена его весом. Он провел ладонями по ее телу, от бедер и выше, вновь сжимая полную грудь, так что девушка судорожно вздохнула.
Он помог ей избавить себя от спортивных брюк и нижнего белья, а затем стянул кружевные трусики с нее. Едва только последняя деталь одежды была отброшена куда-то в сторону, мужчина резко вошел в нее, не тратя более времени на прелюдию, ибо его желание ощущалось уже физически.

Его движения были достаточно резкими, что бы лишить то, что между ними происходило даже налета романтичности. Это мало походило на описание, которое обычно мусолят из одного женского романа в другой. Он уже не думал о том, что делает, его тело действовало само по себе, мозг же уже был отключен. Вообще, настоящий секс в принципе мало похож на то, о чем мечтают юные девы, насмотревшись романтических фильмов и начитавшись макулатуры, которую по ошибке принимают за литературу. Он бы не желал видеть себя со стороны во время занятий любовью.
Все его тело, каждая мышца была напряжена, каждое ее прикосновение отдавалось разрядом по телу, распаляя его сильнее и сильнее. Ему нравилось это ощущение -  ее тело в его руках. Он любил доминировать, во всем, будь это бизнес, отношения или же секс. Любил ощущать свою власть. И ему нравилось видеть, что он имеет власть над Фэйт. Ее лицо - расслабленное, выражающее наслаждение, будило в нем его самолюбие. Осознание того, что она хочет его так же, как и он ее, действовало куда лучше любых афродизиаков.
Он чувствовал, что каждое его движение ведет к кульминации, но это было бы слишком быстро, поэтому он заставил себя замедлится, входя в нее все глубже. Губы легко коснулись кожи за ушком, продолжив затем исследовать всю прилегающую зону, он слегка прикусил мочку ее уха, в то время пока пальцы скользили по телу:от ключиц, по груди, задевая напряженные соски, ниже, лаская кожу под упругой грудью. Дыхание, вырывающиеся из его груди было горячим и тяжелым. Он заставлял себя не закрывать глаза, что бы видеть ее лицо, каждую эмоцию, которая на нем отражалась.
Она что-то шептала, но смысл ее слов не доходил до его разума, хоть и отпечатывался где-то на подкорке головного мозга, что бы всплыть как-нибудь совершенно некстати, вытягивая вслед за собой и другие воспоминания: вкус ее губ, запах парфюма, тихий стон, вырывающийся из груди.
Адам очутился снизу, осознав это только когда спину охладило прикосновение кафеля. Он на мгновение отдал ей бразды правления, позволяя ей действовать самостоятельно, на какие-то секунды закрывая глаза, видя яркие круги на темной фоне. Руки крепко сжимали ее бедра, заставляя немного ускориться, ибо медленные круговые движения просто сводили его с ума, не давая кончить. Она продолжила мучить его, хотя это сложно ей давалось, так как сама Фэйт была на грани. Адам перевернулся вместе с девушкой, бережно опуская ее тело на кафель. Движения его вновь ускорились, где-то внизу живота сплелся тугой пульсирующий узел. Тело его любовницы изогнулось, а с губ сорвался вскрик, сменившийся тяжелым дыханием. Несколько последних резких движений и мужчина кончил.
На секунду он был словно оглушен, тело его обмякло придавливая шатенку к полу, он все еще оставался в ней. Прошел может быть час, а может быть всего минута, прежде чем он поднялся с пола и пустил в ванную воду. Как уже отмечалось ранее, секс довольно грязное дело. Горячая вода быстро заполняла огромную ванную и мужчина погрузился в воду, чувствуя как ноют мышцы.
-Ты не хочешь составить мне компанию? Фэйт, которая принялась было собирать разбросанное по полу белье, уставилась на него так, будто видела первый раз. -Места здесь хватит на двоих. И не смотри на меня так, будто первый раз видишь. Адам усилием заставил себя подняться из воды, чувствуя как по коже пробегают мурашки от резкого перепада температуры. Мужчина взял Фэйт за руку и потянул к себе. Девушка слабо сопротивлялась, но все же оказалась в огромной ванной и опустилась вместе с ним в воду. Она не смотрела на него, сев к нему спиной и буркнув что-то про то, что ванную все равно надо принять, а он как всегда займет ее на час. Шерман усмехнулся и притянул ее к себе, разминая пальцами плечи. -Ты сетовала на то, что с нами что-то происходит. А сейчас сама ворчишь. Он продолжил разминать ее плечи, пока не почувствовал, что напряжение ушло из ее тела и чуть потянул ее назад, таким образом она прижалась спиной к его груди. Руки его скользнули вниз, под воду, вдоль ее тела. Горячие губы коснулись плеча, собирая капельки воды.
-Ты вроде бы собирался мыться. Тогда мойся или дай помыться мне. Адам едва не застонал от того, что услышал. Нет, его жена совершенно невыносима. Теперь понятно, почему они все-таки не сошлись характерами. Ну зачем сейчас, когда он настолько расслаблен и доволен ломать ему весь кайф. Может быть она поставила себе целью жизни портить ему удовольствие? Нет, детка, не в этот раз.
-Ты сейчас ведешь себя как старая занудная бабка. Тебе было так же хорошо, как и мне, Фэйт. И ты сама этого хотела. Так что же происходит сейчас? Неужели тебе стыдно за то, что ты занималась со мной любовью три минуты назад? Он удержал ее за плечи, когда она хотела развернуться и что-то сделать, нет, пощечин на сегодня достаточно, щека горит от одного воспоминания. -Просто расслабься, окей? Впереди их ждет еще много тяжелых дней, встречи с адвокатами, скандалы, измены, ругань, но сейчас это отходило на второй план. Даже Адам Шерман иногда желает обычного спокойствия, иметь возможность просто расслабиться, а не щекотать себе нервы. Он откинулся назад, закрывая глаза, бездумно водя пальцами по коже Фэйт.

Однажды твоя Герда не смотря на то что ты ее Кай, воткнет в спину нож и скажет что ты достал ее. И что больше она твоим словам [не верит]. И тогда ты поймешь, что нож был не в спину. А в сердце.
Он хмурит брови, заслышав ее слова. Это не вяжется с его расслабленным состоянием. И почему ей всегда необходимо сделать так, что бы он вспомнил о том, что брак этот навязанный, что он желает избавится от жены любыми способами и подчас не всегда гуманными? Впрочем, он сам делал то же самое буквально час назад. С его языка слетали холодные фразы, слова которые могли ранить куда сильнее любого самого страшного оружия. И что, сейчас, после того, как вы потрахались на кафельном полу в ванной она вдруг должна была забыть обо всем, что было сказано ранее? Радоваться как собачонка, которой вдруг повезло и добрых хозяин смахнул вкусные крошки с барского стола? Может быть из-за того, что Фэйт сама стала инициатором он вдруг решил, что это что-то изменит. Слова слетавшие с ее губ были остаточным свидетельством того, что она любила его, ревновала по крайней мере-то уж точно. Ее задевали его измены, значит ей не наплевать. Это давало дополнительные баллы к самолюбию, хотя не ясно, куда еще выше. Но следом она вела себя так, будто она была им грубо изнасилована вопреки ее собственной воле. Это возмутило его до глубины души. В конце концов, Фэйт прекрасно знала, что от него этого и следует ожидать и он что-то не заметил, что ей было плохо. Ее поведение никак не хотело укладываться в его голове. Логически это нельзя было объяснить. Хотя какая уж тут к чертям логика? Это же Фоссет, чего ты хотел.
-Вот именно поэтому все и катится к чертям. Именно поэтому мы не уживемся мирно. Потому что ты не можешь себя вести как человек даже когда тебе хорошо. И портишь удовольствие другим. Гневно выпалил Адам, пока девушка еще слышала его. Дверь в ванную комнату с треском захлопнулась и Адам опустился под воду, желая остудить свое раздражение. Может быть он высказался слишком резко, но факт остается фактом. Между ними всегда будет что-то стоять. Они сами создавали себе проблемы. Стоило только Адаму немного расслабиться, как Фэйт своим поведением выводила его из себя, отбивая все желание хоть что-то наладить. А он сам в свою очередь отталкивал ее в те моменты, когда она сбрасывала свою броню. Они никогда не найдут общий язык, иногда создавалось впечатление, что им просто нравится изводить друг друга. Трепать друг другу нервы. Это можно было бы назвать игрой, но вот беда, ни один, ни вторая не получали от этого ни малейшего удовольствия. Только иногда проскальзывало чувство мрачного удовлетворения, когда он одерживал над ней верх в этой войне, которую кто-то по недоразумению обозвал семейной жизнью.
Мужчина пустил холодную воду и подставил лицо под мощную струю. Капли стекали по телу, заставляя кожу покрываться мурашками от холода. Это помогло немного успокоиться. Что ж, она хочет что бы все было как прежде? Отлично, женушка, ты сделала свой выбор. Не стоило вообще давать волю чувствам, получил секс и к черту прочие сантименты. Ополоснувшись холодной водой, Шерман выбрался из ванной, оставляя за собой лужи. Это наверняка взбесит Фэйт. Плевать, все равно  уберет, потому что ему фиолетово до луж, а она жуткая чистюля. Обернувшись полотенцем, Адам прошел в спальню. Жена лежала на постели, но мужчина даже не удостоил ее взглядом. Лицо не выражало ничего, кроме холодного спокойствия, как это бывало ранее.
-Я собираюсь привезти сюда юриста. Адам скинул полотенце с бедер и распахнул шкаф в поисках одежды. -Не вижу смысла дальше медлить с заполнением документов. Чем раньше мы с этим разберемся, тем лучше. Произнес он отстранено, выуживая из шкафа темные джинсы и клетчатую рубашку. -У тебя есть примерно полтора часа, что бы подумать над пунктами договора. Я хочу завершить все как можно скорее. У меня есть еще сегодня дела. Он не стал уточнять какие именно у него дела сегодня вечером, но ее это и не касалось. Хотя сейчас она наверняка начнет нести что-то про его любовниц, измены и прочее. Ему грех было жаловаться, он действительно ей часто изменял, но по словам Фэйт выходило, что он только и делает, что прыгает из одной постели в другую. Его жена забывала, что он еще и один из руководителей крупнейшей корпорации, что помимо женщин в его жизни существуют деловые ужины, партнеры по бизнесу, сделки, которые тоже требовали времени и не мало. Но Адам слышал изменения в измене даже тогда, когда за весь вечер единственной женщиной с которой он перемолвился хоть словом была престарелая вахтерша. Но смысла оправдываться ему не было, это личное дело Фэйт, ей было проще думать, что муж только и делает, что волочится за чужими юбками. А обвинения в измене подталкивали его на эти самые измены снова и снова. Таким образом мы получали замкнутый круг: Фэйт упрекала его в изменах - он изменял, что бы обвинения жены не были пустыми словами. -И еще кое-что. С сегодняшнего дня я сплю в своей спальне. Мне плевать, нравится тебе это или нет. Кровать огромная. Так что места хватит обоим. Если тебе так претит делить постель со мной, можешь перебираться на любой диван, благо квартира огромная, место найдешь. Со своей стороны обещаю даже не касаться тебя, если я конечно буду ночевать дома. Адам провел пальцами по влажным волосам, приводя прическу в относительный порядок и вышел из спальни. -И кстати, к моему возвращению приведи себя в пристойный вид. Я к тому, что не стоит ходить в откровенном наряде перед посторонним мужчиной. С этими словами Адам покинул жилище, направляясь к месту встречи с юристом.
Спустя обещанные им полтора часа, Адам и Грег(тот самый законник, который обещал свою помощь в составлении контракта) входили в пентхауз. Адам проводил адвоката в гостиную, приготовил три чашки кофе и позвал Фэйт.
-Фэйт, это мистер Кэмерон. Он будет заниматься нашим брачным контрактом. Следом он представил жену адвокату, а потом предложил всем сесть. Они устроились за круглым столом. Кэмерон выудил из делового портфеля кипу документов и принялся озвучивать основные правила составления договора. Адам слушал адвоката вполуха, прекрасно осознавая, что в случае чего он все равно сможет все вывернуть в свою пользу.
-Я хотел бы, что бы в нашем контракте был отражен  тот факт, что Фэйт не претендует на мои доходы, так же как и я не претендую на доходы семейства Фоссет в случае нашего развода

Хочу, что бы ты знала. Поцелуй моих прокуренных губ, потерянную нежность. Хочу что бы помнила, что бы воспоминания были осязаемыми.  Хочу, что бы причиняли боль. Как я распечатываю пачку с сигаретами. Куда я кладу ложку, когда размешаю сахар. Все до мельчайших деталей. Хочу, что бы ты показывала мне, как это тебе небезразлично. Злилась, кусала губы, раздражалась, кричала и морщила лоб от неудовольствия. Но не была ледяной безразличной статуей. Не уподобляйся мне. Не копируй мое показное безразличие, не играй в холодность. Я не поверю. Я не хочу верить. Я люблю видеть твое раздражение, яростный огонь в глазах, ощущать напряжение, когда ты злишься на меня. Это словно пробуждает во мне азарт. Это странно, я знаю. Наверное, мы просто больны. Мы не можем жить так, как живет большинство людей. Нам нужна драма. Это подогревает в нас жизнь, заставляет двигаться дальше. Мы словно в собственной версии того глупого боевика, помнишь, мы как-то забрели на вечерний сеанс давным-давно. Погода в Нью-Йорке той зимой была на редкость паршивая, снег буквально за считанные минуты превращал прохожих в огромных снеговиков, словно город внезапно наполнился огромными фигурами из детского раздела супермаркета. Мы забежали в какой-то кинотеатр и взяли билеты на ближайший сеанс. Я не запомнил названия, это было неважно. А в фильме главный герой должен был постоянно поддерживать уровень адреналина в крови, иначе его ждала верная смерть. Иногда мне кажется, что нам тоже вкололи какую-то китайскую дрянь, поэтому мы должны постоянно злить друг друга, всячески изводить и доводить до бешенства. Будто если мы хоть на минуту с тобой остановимся, глубоко вдохнем и попробуем вести себя как нормальные люди, наши сердца сделают последний судорожный удар и остановятся.
Я веду себя так, что тебе наверняка хочется от меня избавиться. Ей-богу, если бы я мог видеть себя со стороны, мне бы наверняка захотелось убить себя. Но мне не хочется ничего менять. Я теряю интерес к людям. Как будто листаю справочник и никого не нахожу, чтобы сказать "Привет. Я соскучился". Даже ты уже выбыла из моего списка. Что нас еще может сейчас связывать? Кроме треклятого брака? Может быть инстинкты. Жизнь,что абсурдно подвергается инстинктам. А вы не знали? Вся сущность,вечность,жизнь-всегда на грани порнографии. Голые стены,голая правда,голые мысли на белых листах закапанных солью воды. Голые тела ,все та же соль на линии бедра.Но уже не слезы. Секс и деньги-и есть коктейль безумства наших дней. Нас покупают.Мы покупаем. И не смейте лгать,что вы не продажны. Нас купят за один взгляд.Вы даже не подумаете о деньгах. А ведь все это продажа,покупка,завлечение клиента. А вы называете это любовью. Я не говорю о любви, ты называешь меня циничным. А я называю это откровенностью. Такой странной, причиняющей боль откровенностью. Я не хочу произносить все эти штампованные фразы, вселяя надежду.
Я зол, гнев поднимается во мне, я чувствую как начинаю закипать. Я не люблю когда меня выставляют идиотом. Я обещаю перевести деньги на карточку Грега в ближайшее время и закрываю за ним дверь. Мои нервы напоминают раскаленные стальные нити. Они крепки, но я чувствуя, как летают искры. Я не люблю когда со мной играют, тем более, когда не я устанавливаю правила. Я поднимаюсь из-за стола и останавливаю жену, крепко удерживая ее локоть.
-Я бы не советовал ввязываться в опасные игры, если ты на сто процентов не уверенна в своей победе. Голос звучит отчужденно, я даже не смотрю на нее, потому что во мне бушует ярость. Такая. что со стороны может показаться спокойствием, но на деле оказывается совсем иначе. Такая ярость имеет разрушительные последствия. -Ты завела этот разговор о контракте. Я сделал то, что ты хотела. И ты решила выставить меня идиотом? Мои угрозы не пустой звук, смею тебе напомнить об этом. О разводе будешь говорить со своим отцом. Мне наплевать даже если ты вдруг решишь завести себе целый гарем из мужей.  Я перевел взгляд на нее, буквально на секунду посмотрел на выражение ее лица, оно казалось совершенно спокойным. Она на самом деле не понимала, что играет в плохие игры? -Ты обвиняешь меня в том, что я веду себя как ребенок? Тогда как же ведешь себя ты? Сегодняшняя твоя выходка явно показала, что ты все еще капризный подросток, который не понимает чего хочет.  Адам усилием отобрал у девушки телефон и сумку, а затем затащил упирающуюся шатенку в одну из комнат пентхауза. Благо из было предостаточно. Проверив помещение на наличие средств связи с внешним миром и забрав их все, Адам привалился спиной к двери, изучая обозленную девушку взглядом.
-Фэйт, как обычно поступают с расшалившимися детьми? Правильно, дают им время подумать о своем поведении. Этим ты сейчас и займешься. Будешь сидеть здесь и думать, почему не нужно делать из мужа идиота. Когда я решу, что ты достаточно осмыслила свое поведение, я открою дверь и мы поговорим. Адам покинул комнату, и, не давая девушек выскользнуть за ним вслед, запер дверь на ключ. Стоит ли упоминать о том, что у Фэйт не было ни единого способа связаться с внешним миром? Теперь ей оставалось только идти на мирные переговоры с мужем. Телефон в его руке зазвонил. Ах да, он же не дал Фэйт поговорить. Звонок был с ее работы.
-Элизабет? Добрый день. Да, я муж Фэйт Фоссет. Меня зовут Адам Шерман. Я звонил что бы предупредить о том, что моя жена несколько дней не сможет появляться на рабочем месте. О, она подцепила какую-то странную болячку, совсем слегла бедняжка. Да, конечно я ей передам. Благодарю, Лиззи. Хорошего дня. Мужчина отключился и подошел к двери комнаты, де находилась его пленница. -Милейшая девушка Элизабет передавала тебе привет и пожелала скорейшего выздоровления. Как думаешь, скоро ли мы избавим тебя от твоего недуга?

Адам вернулся в кухню, где на столе лежала распечатанная пачка сигарет, привычными, отточенными до автоматизма движениями он раскрыл пачку и вытащил одну сигарету. Пальцами он бездумно размял сигарету, главное не раскрошить табак по кухне, ибо как только Фэйт выберется из своей импровизированной темницы, и увидит что пол кухни устлан табаком, его ждет верная смерть. Он бы даже не удивился, если бы обожаемая жена решила его отравить. Единственное, что ее останавливало на его взгляд, так это боязнь нести уголовную ответственность. Вряд ли Фоссет горела желанием попасть в тюрьму из-за него. Интересно, хоть где-нибудь в этом мире есть действительно счастливые семейные пары? Именно семейные, а не те парочки, которые находятся под влиянием эндорфинов? Которые действительно счастливы видеть своего супруга или супругу каждый божий день, засыпать водной постели, просыпаться по утрам рядом и при этом не испытывая жгучего желания совершить преступление? Где прячутся те семейные пары, которые мы видим в кино? Ну, знаете, когда муж приходит с работы и кричит "Я дома дорогая", а жена отвечает из кухни что-то вроде "Я так скучала дорогой. Я приготовила твое любимое блюдо". Настолько сложно представить Адама и Фэйт в подобных отношениях, что Шерман даже усмехнулся своим мыслям. Он закурил, пошире раскрывая окно. А они могли бы просыпаться по утрам в одной постели на мятых теплых простынях, лаская друг друга ,допивая уже остывший кофе под утренние новости. И как обычно опаздывать на работу, потому что "поцелуев на прощание должно быть много"... А они могли бы встречаться у метро ровно в 18:30,считая минуты до встречи.
Она так непривычно на каблуках, всегда опаздывала бы минут на десять, он бы делал вид,что обижен, а потом обнимал. А мы могли бы звонить друг другу каждый час, под любым предлогом, лишь бы улышать такой родной голос и говорить-говорить без умолку о погоде,о том что начальник козел, а в метро давка....могли бы,
если бы мы еще друг друга любили. Но мы совершали ошибку за ошибкой, разрушая собственную жизнь, разрушая наш мир, разрушая друг друга и самих себя. Кто во всем этом виноват? мы сами или же те, кто решил за нас то, какую жизнь нам вести? За каждое принятое решение, каждый совершенный поступок, каждый сделанный шаг, каждое высказанное слово надо расплачиваться. И не полумифическими муками там, а здесь и в ближайшее время рассчитываться материально и физически. Нет ада горше, чем наша собственная жизнь, испещренная зарубками от наших дел. Когда жизнь призывает к ответу, очень не хочется отдавать и жертвовать чем-то, но оттягивать плату бесполезно, жизнь не дает кредитов. Я не могу повернуть время вспять, не могу убедить тех, кого разочаровал, в обратном, не могу стереть с карты памяти то, что сделал, не подумав. Теперь это все - мое навсегда, я купил это, расплатившись совестью, репутацией, частью себя, обмену и возврату не подлежит. World of Warcraft и Heroes of Might and Magic - жалкий тетрис по сравнению с жизнью офф-лайн. Попробуй, сыграй без возможности сохранения, продумывания ходов и отступлений, не зная достоверной характеристики ни одного героя на поле, включая своего. Пройди до конца. Получится ли это?
Краем глаза Адам уловил какое-то движение за окном. Вынырнув из своих размышлений, он высунулся в окно, дабы понять, что привлекло его внимание. На узеньком бордюре стояла Фэйт.  Вот идиотка,Господи, ну почему именно ему так повезло с женой? Где он так сильно накосячил, что его решили наказать браком с полоумной идиоткой. Ему хотелось крикнуть ей, что она сейчас здорово облегчает ему жизнь, если не сорвется вниз, то после этой выходки он вполне может добиться признания ее неадекватности. Тогда он станет ее опекуном, получит доступ к ее финансам и сможет запереть ее в сумасшедшем доме. Но язык его буквально отнялся, он боялся хоть как-то отвлечь ее, дабы она не отвлеклась и не свалилась вниз. Сейчас он находился с состоянии "я бы спас тебя только затем, что бы потом убить". Но к сожалению, он не мог ничего сделать, потому что сейчас все зависело только от удачливости Фэйт. Она двинулась в противоположную от него сторону, крепко прижимаясь к стене, осторожно перебирая босыми ногами. Она направлялась в комнату для гостей, где этим утром спал Адам. Только проблема была в том, что Минуту назад Адам захлопнул и закрыл на задвижку окно в той комнате, потому что ветер выдувал тонкую тюль на улицу. Шерман метнулся в комнату, молясь лишь о том, что бы Фэйт не свалилась вниз. Он напрягал слух, стараясь услышать хоть что-то, но, как вы понимаете это было бесполезно. Минута, которая прошла пока он пробрался к окну, попутно столкнув на пол бутылку, показалась ему вечностью. Фэйт уже добралась до окна и сейчас прижималась к стене, явно раздумывая над следующим шагом. Что бы раскрыть окно, ей нужно было как-минимум повернуться к нему лицом, не будем уж говорит о том, что снаружи это сделать вообще не возможно, потому что оно было закрыто. Мужчина распахнул окно и выжидающе посмотрел на девушку. Она явно боялась делать следующий шаг, потому что пришлось бы потерять опору в виде стены, на которую она облокачивалась.
-Фэйт, еще шаг. Тихо, сквозь зубы проговорил Адам, надеясь, что звук его голоса не напугает девушку и что она все-таки слышит его, что ветер не унесет его слова в сторону. Она делает несмелые шаги, еще несколько движений и она напротив окна. Так как разворачиваться неудобно, она вновь замирает в нерешительности. Адам замечает как дрожат ее ноги. -А сейчас просто позволь помочь тебе, ладно? Он боится, что одно неловкое движение с его или ее стороны и ему придется соскребать с асфальта то, что от нее осталось. Но он крепко обхватывает ее за талию и помогает вернуться в дом.
-Ты просто идиотка. Выдыхает Адам и отходит от жены. Он не желает прикасаться к ней, во взгляде что-то сродни легкому безумию. Только сейчас он замечает, что тело напряжено как струна. Только сейчас понимает, что все это время боялся сделать лишний вдох или выдох. Психопатка. Она просто психопатка. Его жена ненормальная. Адам спотыкается о тахту и приземляется на нее. Только что он едва не стал свидетелем трагедии. -Чего ты хотела этим добиться? Ярость вырывается наружу. Он гневно смотрит на девушку, крик заполняет комнату. Он больше не сдерживает свои эмоции. Ярость, гнев, и где-то за всем этим страх и боль. Страх потери и боль от того, что ему приходиться вновь разыгрывать то, чего нет. Его буквально колотило от этих чувств:страха, боли, ярости.

Адам замолкает, слушая как в ушах гулом отдается стук его собственного сердца. Он всегда думал, что его невозможно выбить из колеи. По большей части так и было, на многое из того, что вводило других людей в панику, он реагировал с холодным спокойствием. Может быть потому, что обычно это касалось только его, а значит нет смысла паниковать. Нужно взять себя в руки и действовать, или же, если так кому-то удобнее сложить лапки и молча ждать своей судьбы, но не устраивать концерт. Несколько глубоких вдохов, воздух заполняет легкие. Пару минут назад он готов был впасть в панику. Да чего уж там, когда он понимал, что одно неловкое движение и Фэйт может стать мешком с костями распластанным под окнами его пентхауза, страх внутри него превратился в огромного дикого зверя, которого заперли в клетке и который порывался выбраться наружу.
Он посмотрел на нее так, будто первый раз видел. В голове роилась куча фраз и дальнейших вариантов развития событий. Что он должен сделать? Успокоить ее? Обнять как маленького ребенка и начать просить прощения? Вопросы и ответы метались в мозгу перепуганными птицами и не как не желали рассаживаться по импровизированным насестам, дабы Шерман смог принять какое-то единственное верное решение. Она просто хотела выбраться оттуда. Она настолько хотела покинуть дом, что голова была пожертвовать своей жизнью? Или она просто не думала об этом, когда решила попробовать себя в роли канатоходца?
Он поднялся с тахты, наконец беря себя в руки и вышел из комнаты. Через пару минут он вернулся, неся в руках перекись и стерильный бинт. В полнейшей молчании Адам обработал порез и перебинтовал ступню девушки. Она кажется что-то ему говорила, но до его сознания ее слова не доходили, ибо в голове роились совершенно другие мысли. Он обдумывал то, что они говорили друг другу, сейчас, вчера, неделю назад. Не сказать, что этих разговоров было много, и все они в общем-то не отличались оригинальностью или того хлеще, позитивом. Когда с перебинтовкой наконец было покончено, Адам поднялся и помог подняться Фэйт.
-Я должен сегодня успеть на встречу. Если будет что-нибудь нужно попроси помочь миссис Шелтон, думаю она не откажет.  Он посмотрел на притихшую жену, раздумывая над чем-то. -Я уже целый день советую тебе над чем-нибудь подумать. Но на этот раз я говорю предельно серьезно. Мы подаем на развод. Сейчас я уеду и у тебя будет время спокойно поразмыслить. Я не думаю, что нас легко и просто разведут, учитывая то, что наши родители придут в ужас, когда узнают. Поэтому, что бы получить развод, нам придется серьезно взяться за это дело. Он говорил так, будто все уже решено. Ведь и правда. Она сама несколько часов назад требовала у него развод, заявляла, что сделает все, но получит заветную печать в паспорте, лишь бы избавится от ненавистного брака. Сейчас она уж точно не будет против, а он не настолько любит деньги что бы удерживать ее силой. Она может считать его ублюдком, чудовищем, кем угодно, может быть отчасти она и права, но он не настолько морально разрушен, что бы удерживать женщину возле себя силой, сделками или деньгами. Это ниже его достоинства.
Весь остаток дня он провел вне дома, на встречах с деловыми партнерами, после забрел в какой-то бар, дабы не возвращаться домой. Он мог бы отправиться к какой-нибудь из своих любовниц, они бы наверняка были бы рады его видеть, но это как-то не очень его привлекало. Поэтому он просто выпил в каком-то баре, а следом бродил по городу. Очнулся он когда часы его показывали 2.30 ночи. Ему бы следовало поспать хоть пару часов. Поймав такси, он вернулся домой. Квартира была погружена во тьму. В доме было тихо, видимо Фэйт уже спала. Адам прошел в комнату, которая стала его спальней на последние несколько месяцев  и стянул рубашку. В комнате была жутко душно, уходя он закрыл окно. Мужчина распахнул створки, впуская в помещение ночной прохладный воздух и растянулся на тахте, насколько она позволяла. Завтра они обратятся к адвокату, завтра подадут заявление на развод. Завтра. Завтра. Завтра. Измученный сегодняшний днем разум отказывался думать о чем-то. Даже предстоящие дела мало его волновали. Он закрыл глаза, бездумно прислушиваясь к звукам, которые ночью почему-то всегда звучали в два раза сильнее, нежели днем.